Гробы несли вереницей…
Ясным солнечным августовским днем 1988 года за авиакатастрофой наблюдали сотни свидетелей, находившихся в то время на берегу Ейского лимана.
Мемориал
Высокий пожилой мужчина с седыми прядями в волосах тростью указал на надгробие:
- Вот он, подполковник Филарет Матросов. Он ведь пережил саму авиакатастрофу, выбрался, но вернулся в тонущий самолет и погиб, спасая товарищей, - рассказывал мне 13 июля ветеран-афганец Владимир Харьков о погибшем друге.
Владимир Харьков.
Как отмечали очевидцы, героически повели себя оба командира эскадрилий, подполковники Матросов и Вирзум. Они погибли уже после падения, до последнего вздоха занимаясь эвакуацией своих подчиненных.
- Являясь начальником штаба 3-ей эскадрильи в Авиагородке, в 1988 году я отлично знал ребят, попавших на тот роковой рейс, - продолжал ветеран, направляясь, вдоль памятников летчикам, к самому мемориалу на Восточном кладбище Батайска.
Над постаментом, где установлен винт с того самого, унесшего 24 жизни самолета, трудились двое рабочих.
- Пока памятники привожу в порядок за личный счет. Позже на совете ветеранов будем решать вопрос с финансированием. Вот мемориальную доску поменяли и фундаменты памятников обновили - все было в трещинах и сколах, - обвел рукой фронт работ Владимир Харьков.
Мемориальный комплекс в Батайске состоит из двух памятников и 12 могил погибших летчиков. Но жертв было вдвое больше.
- Остальных ребят на самолете развозили родственникам по Ростовской области и за ее пределы. Так пожелали близкие, поэтому на памятной доске высечены 24 имени, а могил 12, - заключил Владимир Владимирович, инвалид афганской войны, состоящий в городском совете ветеранов Батайска.
Батайчане хорошо знают этот мемориал на Восточном кладбище. Многие были на похоронах летчиков, чей возраст составлял от 24 до 40 лет. Что же случилось в тот роковой понедельник, в дату которого, мистически вплелись, четыре восьмерки - 08.08.1988 года?
Трагедия
Батайчанин Николай Федорович Мазуров, вспоминая, закрывает глаза и образами воспроизводит события того дня:
- Вылет задерживался. Вместо объявленных 12 часов мы взлетели в 13-58...
В Батайском авиационном полку было шесть летных эскадрилий, из них 1-я, 3-я и 6-ая базировались в Авиагородке. 35-летний Николай Мазуров был тогда командиром авиационного звена в звании майора. 8 августа 1988 года в солдатском клубе прошло собрание коммунистов, на которое инструкторов из Ейска и Погорелово привезли еще 6 августа автобусом.
Из воспоминаний Николая Мазурова следует, что в самолет он поднялся одним из последних, и места оставались лишь в хвостовой части. Тут были расположены 4 стола и трехместные скамьи по бокам, на стене висела учебная доска, а на стеллажах стояли, зафиксированные лишь ремешками, довольно большие и явно тяжелые ящики.
- Лететь было не далеко, минут 25, и я задремал. Проснулся от звука выпускаемых шасси, посмотрел в иллюминатор и, как во сне, заметил, что правый дальний пропеллер замедляет свое вращение, - рассказывал бывший летчик-инструктор.
В отсеке с инструкторами летел и борт-радист, который отреагировал на возглас Николая спокойным: «Не бойтесь, мы падаем!»
- Он погиб от удара чем-то тяжелым в голову, когда при падении со стеллажей посыпались сорванное оборудование и ящики,- вспоминал участник трагедии. - Я видел приборы на стене: 60-тонный самолет падал с полукилометровой высоты со скоростью около 50 м/с.
Все происходило слишком быстро - двигатели остановили свою работу один за другим с интервалом всего в 2 секунды и самолет стал падать на воду, не дотянув до аэродрома какие-то несколько минут.
- Я успел почувствовать крен на левое крыло, услышал треск от разрыва креплений шасси, инстинктивно закрыл лицо рукой и потерял сознание от удара о перегородку, - воспроизводил события Николай Федорович.
Если бы не выпущенные шасси, то исход трагедии был бы менее травматичным. Вероятно, что самолет мог бы спланировать на корпусе и остаться целым. Но шасси врезались в воду, на скорости 180 км/ч, создав эффект торможения. Корпус авиамашины, получив повреждения, опрокинулся, и нос самолета ушел под воду. В салон хлынули морская вода и топливо из авиационных баков.
- Я пришел в себя уже в воде, и с ужасом понял, что сверху на меня льется керосин. Тогда керосин залился мне в правое ухо и обжег перепонку, нарушив слух, - спокойно рассказывал пожилой мужчина, - я был дезориентирован, в полной темноте и тишине.
Под потолком душного отсека было едва ли с полметра воздушного пространства, все остальное было под водой. Николай Мазуров поплыл в хвост самолета, натыкаясь на плавающие предметы - фуражки, бумагу... В полумраке ему удалось разглядеть контур аварийного люка, но открыть дверцу никак не удавалось, не от чего было оттолкнуться в воде. В этот момент к Николаю подплыл еще один выживший летчик - старший лейтенант Александр Корж. Совместными усилиями мужчины открыли люк и сквозь проем вверху увидели ослепительно синее небо.
В грузовом отсеке летели 13 человек - выжили всего трое! Большинство погибших получили жуткие травмы от сорванного со стеллажей оборудования. Выбравшись на поверхность самолета, сквозь металл корпуса едва живые выжившие слышали стоны и стук оставшихся внутри корпуса товарищей, но не знали, как им помочь. Ведь не было ни инструментов, ни драгоценного времени на помощь...
Крушение заметил с воздуха пролетающий мимо самолет. Он покружил над местом падения и сообщил на сушу о катастрофе.
В лимане на лодках рыбачили местные, которые сразу и поспешили на помощь летчикам. Рыбаки дали выжившим топор и веревку. Мужчины стали прорубать дыру в обшивке, впрочем, удалось пробить лишь верхний слой, глубже металл не поддавался ударам топора. Командир экипажа АН-12 майор Кленин обвязался веревкой и нырял в воду, вытаскивая бездыханные тела товарищей. Прилетевший к месту крушения вертолет загрузил тех троих, кого вытащили из воды первыми, и улетел.
К несчастью, никого из них реанимировать не удалось.
Едва живые, травмированные авиаторы добирались до берега на рыбацких лодках. Уже со спасательной станции пострадавших увозили в госпиталь бригады скорой помощи.
Причины
- Я помню практически все лица погибших ребят, несмотря на три десятилетия, разделяющие нас с теми страшными событиями. Наш полк был настоящим авиационным братством, - начал свой рассказ Валерий Симоненко, последний командир 801-ого полка, ныне председатель Батайской городской думы.
В том далеком 1988-м году 34-летний летчик был заместителем командира полка. Тут готовили летчиков истребителей-бомбардировщиков. Теорию курсанты проходили в Ейске, а со второго курса начинали летать сами. Летали тем летом сразу с трех аэродромов: в Погорелово, в Ейске и в Батайске.
- Тот злосчастный самолет даже не был нашим, его перегнали из Ростова в Батайск на время ремонта транспортной взлетной полосы на Военведе, - вспоминал Валерий Алексеевич.
Если говорить о причинах трагедии, то, по мнению бывшего заместителя командира полка, их было три:
- Самолет не был подготовлен к вылету надлежащим образом. После зимы техник не слил зимнее топливо из подпольных баков. В итоге в топливе остался конденсат.
- Борт-механик того трагического рейса принял необдуманное решение и перевел питание двигателей на топливо из подпольных баков на глиссаде снижения на малой высоте. Конденсат, скопившийся с зимы в топливном баке, попал в систему питания двигателей, и они остановились один за другим.
Почему же экипаж сразу же не убрал шасси?
- Командир экипажа капитан Кленин сделал все для исправления ситуации и даже больше! Убрать шасси было невозможно, так как гидравлическая система перестала работать вместе с двигателями, да и времени до удара о воду оставались считанные секунды, - объяснил Валерий Симоненко.
- Самолет АН-12 вообще не был предназначен для перевозки пассажиров. Это был самолет-лаборатория, который готовили к запланированному на 9 августа длительному перелету в Комсомольск-на-Амуре. Самолет состоял из трех отсеков: кабины пилотов, пассажирского девятиместного салона и грузового отсека. Именно в последнем, грузовом, отсеке и оказалось больше всего погибших...
Полную версию статьи читайте в бумажной версии газеты от 25 июля.